Франкоафрика как постколониальная система
 

После деколонизации Франция не потеряла полностью своего влияния во франкофонной Африке и своих бывших колониях. Более того, появилась этакая «система в системе» – т. н. Франкоафрика, следующая во французском фарватере. Франция стремилась сохранить доступ к «чёрному континенту» и было тому две причины: стремление иметь привилегированный доступ к источникам сырья, которыми полна Африка, и желание не допустить полного перехода континента в советский лагерь в разгар холодной войны. Такая защита французских интересов вела и ведёт к поддержке в том числе и диктаторских режимов, некоторые из которых повинны в геноциде и прочих преступлениях, лёгших или ложащихся пятном на правящую в то или иное время во Франции партию.

В различной степени «система» вовлекает 20 государств. Друзья Франции могут быть правыми как Омар Бонго, 40 лет уже диктаторствующий в Габоне, или левыми как Лоран Гбагбо в Кот-д’Ивуаре. Один из столпов французской «системы», компания «Эльф-Аквитан», в середине 1990-х оказалась в центре скандала, когда стали достоянием публики сведения о том, что компания стала крышей для операций спецслужб и «спонсирования» «радеющих» за «интересы Франции» африканцев. Однако в 2000-х французская «система» в значительной мере ослабела. Управлять выборными президентами сложно, хотя и «сырьевыми» диктаторами нелегко. Меняется ситуация и с приходом к власти Николя Саркози, который ясно дал понять, что считает Франкоафрику как систему отношений отжившей свой век. Меняется и геополитический пейзаж в мире: новые поднимающиеся силы готовы конкурировать с Францией за позиции в её прежних зонах влияния.

Россия, в бытность СССР, также была активно вовлечена в события на Африканском континенте, поддерживая национально-освободительные движения и антизападные курсы. Можно вспомнить советскую поддержку Насера в Египте, ФНО в Алжире или национально-освободительного движения в Анголе. К концу 1980-х, перед коллапсом СССР, цена советских позиций на Африканском континенте была огромна, долг африканских стран перед СССР превышал 25 млрд. долларов. После распада Советского Союза перед Россией встали такие внутренние проблемы, что ей было не до Африки. Доля африканского импорта в СССР снизилась с 2,5% в 1986 и 1,9% в 1988 до 0,4% в 2001 (в основном – нефть из Ливии и какао из Кот-д’Ивуара).

Но именно в 2001 году Россия снова начала проводить в Африке активную политику. В тот год главы многих африканских государств побывали у нового российского президента Владимира Путина в Москве, а Евгений Примаков совершил большой тур по «чёрной» и Северной Африке. С тех пор Россия увеличивает своё сотрудничество с африканскими государствами на ниве энергетики, добычи углеводородов, в атомной и электрической отраслях, сельском хозяйстве и обороте вооружений. Особенно заметны успехи в отношениях с Марокко, Алжиром и Южной Африкой.

В 2009 году президент Дмитрий Медведев в сопровождении более 400 бизнесменов совершил очень важное турне по Египту, Нигерии, Намибии и Анголе, в ходе которого были затронуты прежде всего вопросы энергетического сотрудничества. Стремление России активно действовать на Африканском континенте может быть сопоставлено с растущими коммерческими инвестициями растущих экономик Китая, Индии и Бразилии. «Экспансия» стран БРИК в Африке вызывает недовольство европейских держав типа Франции и Англии. Один из последних примеров столкновения интересов – ситуация в Кот-д’Ивуаре.

Кот-д’Ивуар – бывшая (с 1893 года) французская колония, получил независимость в 1960 году и в первые два десятилетия стал примером чуда экономического процветания на фоне других западноафриканских стран. Но в 1980-м наступил экономический спад и обострились социальные противоречия. На первый план стали выступать различия между теми или иными группами населения. В стране 5 основных этнических групп, к которым принадлежат и 30% иммигрантов из Мали, Ганы и Буркина-Фасо. Есть и религиозные различия: ислам и христианство формально исповедуют соответственно 35% и 30% населения, остальные придерживаются анимистических верований. Мусульмане живут преимущественно на севере, христиане – на юге.

После смерти президента Боньи потенциальными преемниками были взявший власть Конан Бодийе и высокопоставленный функционер Алассан Кваттара, который происходит из народности буркинабе, из Буркина-Фасо. Противоречия между двумя этими людьми спровоцировали раскол страны и конфликты на этнонациональной и религиозной почве. Официальные власти пропагандировали концепцию «айворианской идентичности», в которой не находилось места многочисленным потомкам иммигрантов во 2-3 поколениях. В результате Кваттара всё больше начинал выглядеть представителем мусульманского севера страны и «сыном мигрантов».

Во время вспыхнувших в результате прихода к власти в 2000 году Лорана Гбагбо к власти беспорядков сторонники Кваттары предприняли наступление на столицу, но были остановлены верными президенту войсками. В 2001 году имела место неудачная попытка мятежа, его вожди бежали в Буркина-Фасо. В 2002 году восставшие солдаты захватили до 60% территории страны, в основном на севере. Для обеспечения достигнутого соглашения о прекращении огня были введены войска ООН и Франции. В 2004 году кот-д’ивуарские войска атаковали французский контингент, по всей стране прокатилась волна насилия. По итогам подписанного под воздействием Франции в 2007 году в Уагадугу (столица Буркина-Фасо) договора президент Лоран Гбагбо согласился, чтобы обязанности премьер-министра исполнял представитель повстанцев Гильом Соро.

Пока ни Франция, ни международное сообщество не ведут речь о выводе из Кот-д’Ивуара зарубежных военных контингентов. Ситуация напоминает Косово, где вооружённые формирования албанцев при поддержке внешних сил захватили контроль над краем и отторгли его от Сербии. Ни для кого в регионе не секрет, что повстанцев в Кот-д’Ивуаре поддерживает Буркина-Фасо, которая, возможно, как и Албания в отношении Косово, не прочь изменить свои границы за счёт соседней страны. В данной связи может возникнуть вопрос, почему Франция, несомненно знающая о планах повстанцев, по сути встала на их сторону, обеспечив им, в том числе военной операцией против вооружённых сил Кот-д’Ивуара, статус-кво, позволяющий набираться сил и готовиться к войне за свои интересы. Ответ лежит во фразе Лорана Гбагбо, после избрания президентом в 2000 году заявившего, что хочет открыть внутренний рынок для чего необходимо отказаться от ориентации исключительно на Францию.

В ходе недавних президентских выборов Лоран Гбагбо, набравший в первом туре 38% голосов, противостоял Алассану Кваттаре, получившему 32%. 2 декабря 2010 года независимая национальная избирательная комиссия заявила, что по итогам второго тура победу одержал Алассан Кваттара с 54,1% голосов против 45,9% у Гбагбо. Однако Конституционный Совет объявил победителем действующего президента Гбагбо с 51,5% голосов. 4 декабря оба кандидата присягнули в своих лагерях как официально избранные президенты. Начались кровопролитные столкновения. По сути, ясно, что оба кандидата представляют уже две разные страны, разные в этническом и религиозно-культурном отношении.

Несмотря на давление со стороны ООН, Лоран Гбагбо не сдаётся. Он требует вывода войск ООН, которым только что продлили мандат на 6 месяцев, и французского контингента, который Гбагбо обвиняет в прямой поддержке повстанцев.

ЕС планирует административные и финансовые санкции против лидера Кот-д’Ивуара и его семьи, а в Совете безопасности ООН от России попытались добиться признания победы оппозиционного кандидата. Однако Россия отказалась от немедленного признания, требуя «непринятия санкций» и вовлечения в процесс урегулирования африканских структур, включая ECOWAS (Экономическое сообщество западноафриканских государств). Россия, всегда проявляющая свою приверженность принципам суверенитета и территориальной целостности, заявила, что итоги выборов – это внутреннее дело страны, и ООН не вправе определять на них победителя. Эта позиция явно более взвешена и нейтральна, чем позиция ЕС, который даже не предъявляет к повстанцам требований покинуть захваченные ими территории. Спустя 50 лет после деколонизации африканские страны по-прежнему имеют дело с тем, что подозрительно напоминает прямое вмешательство в их внутренние дела.