– Распад СССР означал отмену Ялтинской системы международных отношений и торжество единственного гегемона в лице Соединённых Штатов Америки, и, как следствие, изменение двухполярной модели мироустройства на однополярную. Тем не менее, некоторые аналитики всё ещё говорят о возможном возвращении к двухполярной модели. Как Вы относитесь к этой гипотезе? Существует ли вероятность появления державы, способной бросить вызов мировому гегемону?
Разрушение Советского Союза, несомненно, привело к главенству Америки в международных отношениях. Когда Буш-старший в песках Ирака провозгласил наступление нового мирового порядка, многие (в западном мире) даже подумали о том, что этот порядок установился навечно, так что история идей остановилась и с этого момента мир будет под вечным американским господством.
Сегодня мы можем увидеть, что те, кто так думал, ошибались. Истории понадобилось лишь одно десятилетие, чтобы вновь вступить в свои права, и ввергнуть США в войны, которые ускорят их падение – как ни парадоксально, это те войны, которые, как предполагалось, должны были установить американское господство.
В течение того же десятилетия Россия возродилась из пепла и вновь стала сильной региональной державой, державой, которая строит планы господства в Евразии, что отразилось в чеканных словах первой речи Владимира Путина в качестве избранного президента 7 мая 2012 года.
Сейчас мы гораздо чаще слышим о российско-американском противостоянии, нежели это было в начале нынешнего века. Но эти две страны, наверное, никогда не станут главными, ключевыми игроками в завтрашнем мире – в отличие той роли, которую Америка и СССР играли в прошлом.
Логично, что Китай сегодня избран американскими стратегами в качестве основного оппонента, поскольку именно эта страна вероятнее всего станет ведущей мировой державой в нынешнем веке в силу своего экономического и демографического потенциала и финансовых возможностей; возможно, и по своей военной мощи. Таким образом, Китай может стать самым серьезным соперником Америки, клонящейся к своему закату, и если ничего экстраординарного не произойдет, в ближайшем будущем мир будет существовать под знаком китайско-американского противостояния.
– Збигнев Бжезинский открыто признаёт, что США постепенно утрачивают своё влияние. Здесь можно применить концепцию «имперского перенапряжения», введённую известным историком Полом Кеннеди. Вероятно, Америка столкнулась с тем, что было ранее пережито Советским Союзом. Как Вы оцениваете нынешнее положение США?
Бжезинский стареет и, возможно, сознает свои ошибки, понимая, что его прогнозы о будущем мира (под американским владычеством) сбылись не полностью. Я говорю «не полностью», поскольку сегодня в мире все еще главенствует американская сверхдержава.
Доллар в 2012 году по-прежнему доминирующая валюта, американская экономика остается крупнейшей экономикой мира, хотя кризис 2008 года, кажется, почти фатально сказался на этом финансовом господстве. В военной сфере тотальное преобладание Америки также завершилось. Ирак и, в особенности, Афганистан продемонстрировали пределы американского военного могущества. Больше никто не рассматривает Америку в качестве неуязвимой великой державы – так, как это было десятилетие назад. Любопытно, что Америка, прямо как СССР, избрала то же самое место – Афганистан, – дабы «продемонстрировать» миру свою уязвимость.
Хотел бы добавить, что этот «конец Империи» был предсказан еще в 2002 году французским социологом Эммануэлем Тоддом.
– Утрата мирового влияния США означает не больше, не меньше, как конец однополярного мира. Но здесь возникает вопрос, переход к какой модели произойдёт в самое ближайшее время? С одной стороны, мы имеем все предпосылки для возникновения многополярного мира, с другой – стоим перед опасностью столкнуться с бесполярностью (non-polarity), которая будет означать настоящий хаос.
На самом деле, никто не знает, какие прямые и непрямые последствия может иметь разрушение этой сверхдержавы. Мы не знаем, будет ли этот переход от однополярности хаотичным, и как этот потенциальный хаос проявит себя. Можем лишь предполагать, как роли мировых акторов распределятся в этом «мире после конца американского господства».
Китай и Индия, вероятно, станут (в этой системе) двумя главенствующими державами в Южной Евразии и Юго-Восточной Азии. Россия, вполне возможно, станет доминирующей силой Северной и Западной Евразии. Россия, не исключено, станет новым полюсом притяжении для европейских стран – в силу культурных, политических и религиозных факторов.
Хотел бы также добавить, что поскольку ни Китай, ни Россия, ни Индия не имеют, и, видимо, не будут иметь глобальных амбиций, эти державы должны будут обладать сильными региональными притязаниями в соответствующих зонах влияния – в частности, в Евразии, Центральной Азии, Юго-Восточной Азии. А эти территории, очевидно, остаются ключевым стратегическим геополитическим пространством. В силу этого российские, индийские, китайские и американские региональные интересы будут, вероятно, продолжать сталкиваться и усиливать новую большую игру между этими великими державами в сердце Евразии. Есть сомнение в том, что переход к многополярному миру (или, по крайней мере, к миру, который более не будет находиться под американским контролем) не окажется хаотичным, по крайней мере, на первом этапе.
– Проект «контр-гегемонии», разработанный Робертом Коксом, имеет цель разоблачить существующий порядок в международных отношениях и поднять против него восстание. Для этого Кокс призывает к созданию контр-гегемонистского блока, в который войдут политические акторы, отвергающие существующую гегемонию. В основе однополярной модели, навязываемой США, лежит либеральная идеология. Из этого можно сделать вывод, что в основе многополярной модели точно так же должна лежать определённая идеология. Какая идеология, на Ваш взгляд, может занять место контр-гегемонистской, способной объединить множество политических акторов, не согласных с гегемонией Запада?
Противостояние коммунистической и либеральной идеологий обладало преимуществом – оно структурировало мир. С победой либеральной идеологии (благодаря военной и политической победе западного альянса) более или менее установилось ощущение глобального единства – поскольку «мир» думал, что победа была окончательной и идеология победителя будет «функциональной». Но три десятилетия спустя (и это еще более усилилось с началом кризиса 2008 года) система показала себя иначе, оказавшись прогнившей, коррумпированной, скорее всего, неустойчивой и нежизнеспособной и не приспособленной к миру.
Либеральная идеология подстегнула процесс глобализации, но эта глобализация, вероятно, косвенно способствовала разрушению господства Запада и связанной с ним либеральной идеологии, поместившей экономику в центр истории человечества (так же, как ранее это проделал марксизм).
Обратив внимание на вновь появляющиеся мировые силы, мы, без сомнения, получим ключ к пониманию ближайшего будущего. Новые игроки на мировой арене (например, страны БРИКС) – это группа находящихся на подъеме держав, которые, несмотря на свои немаловажные культурные, цивилизационные, геополитические и демографические различия, при этом обнаруживают много сходных черт. Их подъем характеризуется типом развития, который бросает вызов рекомендациям экономического либерализма. Эти страны характеризуются сильным государственным вмешательством в экономику.
Общества в странах группы БРИКС находятся на стадии перехода от авторитарных способов управления (Китай, Россия) или представляют собой консервативные социумы, где доминирует кастовая система (Индия, Бразилия). Следовательно, эти страны не принимают западные стандарты – т. е. верховенство закона и демократию. Их внешняя политика также имеет сходство – это вызов статус-кво, установившемуся после Холодной войны и западной доминации (поскольку она является американоцентричной).
Страны БРИКС разделяют ключевые ценности – национальный суверенитет является основным структурным элементом международной системы. Наконец, общественный уклад в странах БРИКС основан на традициях, культурной идентичности и религии. Все эти признаки указывают на то, что собой представляет складывающаяся идеология стран БРИКС, которая сменит ныне главенствующую идеологию.
Если мы перенесём многополярную модель на экономическую карту мира, то получим сосуществование нескольких полюсов и, одновременно, создадим полноценную матрицу для возникновения новой экономики – за пределами западного капиталистического дискурса. Применима ли, на Ваш взгляд, для этого концепция «автаркии больших пространств», предложенная Фридрихом Листом?
– Думаю, что мы должны отличать конец однополярного мира (и его следствие – конец нынешнего западоцентричного миропорядка) – от процесса глобализации, если этот процесс будет продолжаться. Западный мир разрушается в основном в силу причин, имеющих политический, демографический и экономический характер, но также и из-за духовных проблем. «Операционная система» западной цивилизации больше не функционирует, она не подходит сегодняшнему миру. Глобализация окажется смертельной для системы, с помощью которой был запущен этот процесс.
Кроме того, у Америки – державы, господствующей в мире после окончания Второй мировой войны, больше нет средств для продвижения своей системы ценностей и мышления, и нет сил для военного доминирования. Поэтому Америка больше не сможет управлять западным миром.
Однако даже если бы западный мир исчез, и даже если бы ослабление Америки продолжалось в течение всей первой половины нынешнего столетия, глобализация распространится – и культурно, и демографически. К примеру, в 2030 году население земного шара, вероятно, достигнет 8,5 млрд человек, и все молодое поколение на всей планете будет читать и писать, чего никогда не было раньше. Это будет беспрецедентный переворот в человеческой истории. Не думаю, что антизападная идеология будет достаточной для построения нового мира. Страны БРИКС, вероятно, дают первую и неопределенную идею того, какие мог бы быть завтрашний мир: мир, основанный на консолидации вокруг цивилизационной идентичности. Фактически, это будет мир, состоящий из пространств, сосредоточенных на себе», но при этом открытых вовне.
Поэтому глобализация должна послужить расширению контактов между этими «мирами завтрашнего дня», вынудить их контактировать друг с другом. Честно говоря, есть сомнение в том, что это взаимодействие будет происходить сугубо дружески, без взаимной напряженности. Все это, вероятно, сначала будет происходить очень хаотично, поскольку не будет какой-то одной доминирующей силы, которая была бы в состоянии «управлять потоками», структурировать и управлять.
– Согласны ли Вы с тем, что в настоящее время судьба мирового порядка решается в России, то есть в Heartland, на сдерживание и ослабление которого направлена планетарная стратегия США?
Я вижу несколько взаимосвязанных уравнений, все они связаны с Нeartland’ом. Во-первых, глобальный захват, предпринятый Америкой и ее глобалистским режимом, произошел благодаря способности к проецированию – то есть к расширению за пределы своих границ при помощи военных, экономических и политических инструментов, например, через неправительственные организации и цветные революции. Это распространение влияния произошло благодаря контролю над океанами – уникальному в своем роде в истории, а также благодаря использованию подконтрольной Западной Европы, как плацдарма для атаки на Евразию. Эта битва с СССР за глобальный контроль переросла (с момента распада Советского Союза) в битву против России за контроль над Евразией.
Сегодня «американский проект» ослаблен из-за финансовой, социальной, моральной и политической ситуации внутри самих США. Расширение НАТО затормозилось. Американские стратеги, конечно, рассчитывали на послушную их воле Россию как на американский плацдарм для нападения на просыпающийся Китай. Но восстановление России после марта 2000 года и развитие Китая отправили эти планы в мусорную корзину. Это причина, по которой Россия вновь – главный враг, поскольку она предотвращает американское проникновение в Нeartland. Россия сейчас – ключевое «уравнение». Решив его, можно предотвратить становление однополярного порядка под американским господством, превратить его в двуполярный американо-китайский мир. Как ни парадоксально, но Россия сейчас должна договариваться с Китаем, выстраивая хрупкий баланс сил, дружественно, но непреклонно.
– Сейчас мы находимся на пороге парадигмального перехода к однополярной модели мирового порядка к многополярной, где акторами выступают уже не национальные государства, а целые цивилизации. Недавно в России вышла книга «Теория Многополярного Мира» доктора политических и социологических наук, профессора Александра Дугина. Эта книга закладывает теоретический фундамент, с которого может начаться новый исторический этап, и описывает ряд изменений как во внешней политике национальных государств, так в овременной мировой экономике, которые сопряжены с переходом к многополярной модели. Безусловно, это также означает появление нового дипломатического языка. Считаете ли Вы, что многополярность является естественным состоянием мира и переход к многополярной модели уже неизбежен?
Я не верю в однополярный мир. Мне кажется, что многополярный мир – лучшая возможность сохранить общий баланс. Но для этого потребуется несколько последовательных игроков равного масштаба и «весовой категории», чьи интересы не пересекаются. Мы хорошо знаем, что дело обстоит не так. «Гранды» сегодняшнего и завтрашнего мира исходят из собственных интересов, в первую очередь. Я не верю в вечный «медовый месяц» между победившими незападными странами.
В этом смысле Россия может столкнуться с очень сложным «уравнением» – задачей по предотвращению взрыва в Азии. Во-первых, Китай, наверняка, очень быстро и естественно ощутит, что еще не «пристроенная» российская Центральная Азия – это китайская сфера влияния. Во-вторых, западная коалиция сейчас развертывает свои военные силы у западных пределов России.
Поэтому крах США, на мой взгляд, непосредственно скажется на месте Европы и России в завтрашнем мире. Я соединил эти два блока по нескольким причинам. Ни Россия, ни Европа не могут позволить себе столкнуться, поскольку и у России, и у Европы есть стратегические и структурные слабости. Европа в настоящее время – экономический гигант, но политический и духовный карлик. Россия, напротив, – политический и духовный гигант, но, в общем, экономический карлик – если не брать в расчет сырьевые ресурсы.
Отношения Европы и России – одна из ключевых точек будущего. Политический, экономический и военный потенциал европейско-российского блока от Атлантики до Тихого океана может стать одним из гигантов завтрашнего мира. Конечно, это также означает, что Европа должна согласиться стать частью евразийского блока, быть в союзе с Россией и со всеми странами, которые в ближайшем будущем приняли бы решение вступить в союз с Россией.
Я говорил о том, что необходимы «игроки равного веса». Как француз-евразиец, понимающий значение появления этого евразийского блока, я верю в создание оси Париж-Берлин-Москва-Астана. Этот мощный полюс Европы-Евразии стал бы суверенной силой, и был бы важен для сохранения мира на континенте, и – почему бы и нет? – во всем мире.
