Накануне Рождества два француза, проживающие на территории России, которых глубоко поразила ситуация в Донбассе, съездили в Донецк, чтобы передать рождественские подарки детям – жертвам войны. По их возвращении ДИССОНАНС взял интервью у одного из них, Николя Фреаль.
ДИССОНАНС: Какова была ваша мотивация?
Николя Фреаль: Изначально идея была съездить туда, чтобы увидеть, что там происходило на самом деле и пообщаться с местным населением. Поэтому мы хотели сделать что-то полезное и приехать с подарками, а не как пассивные наблюдатели, чтобы посмотреть на несчастья других. С моим напарником Николя мы вложили наши собственные средства в этот проект и собрали еще немного денег среди других французов – всего около 150 000 рублей – для того, чтобы иметь необходимый объём гуманитарной помощи, которую мы могли бы раздавать на выходных. Все французы в Москве, кому мы рассказывали о нашем проекте, нас поддерживали и финансово и морально – настолько их выводил из себя уровень обмана и лжи западных СМИ касательно событий в Украине.
ДИССОНАНС: Что нужно сделать, чтобы проникнуть на эту территорию?
Н.Ф.: Мы искали надежных проводников. Месяцем ранее наша первая попытка была прервана, и в этот раз у меня было три потенциальных контакта. Я улетел первым в пятницу в Ростов-на-Дону и там купил все необходимое с помощью казаков, с которыми мы познакомились еще в конном походе Москва – Париж по следам атамана Платова, в котором мы участвовали в августе 2012 г. Наш план был доехать до Донецка, но наш конвой задерживался, и мы выбрали других проводников, которые предложили проводить нас до Снежного, примерно в тридцати километрах от границы, но только на один день. Мы подумали, что если Донецк притягивал наши взгляды, потому что он был под огнем, он, должно быть, уже получил достаточно помощи благодаря новогодним праздникам. Такое вряд ли происходило в небольших городах, где жители были еще более брошенными и жертвами полного безразличия и забвения. Этот аргумент нам показался весомым, и мы решили изменить место назначения.
Наш гуманитарный груз составили зимние комбинезоны для детей, подгузники от 0 до 4 лет, детское питание для младенцев, сухое молоко, а также новогодние подарки: мягкие игрушки, 48 кг мандаринов, конфеты, шоколадные подарки, сгущенное молоко и т.д.
Затем мы уехали вместе с членом союза русских десантников, отзывающегося на имя Балу, и молодой украинской женщиной из Снежного, которая нам организовала приём в этом городе.
ДИССОНАНС: Какова была реакция таможенников, когда вы приехали?
Н. Ф.: Для наших проводников перейти границу было обычным делом, и они объяснили таможенным чиновникам, что мы везли мандарины и подарки для детей Донбасса. Пограничники признали, что наш груз гуманитарный и поставили штампы в наши паспорта без проблем. Тем не менее, они сказали, что они сделали для нас исключение и что в следующий раз они не позволят нам пройти с таким количеством товара. С точки зрения таможни, ввести в Украину столько товара без декларации невозможно, и рассматривается как контрабанда. Например, Балу не смог поехать, так как его автомобиль оформлен не на его имя. Нам пришлось загрузить другой автомобиль, который проделал часть пути между нашим микроавтобусом и следующим, который ждал нас на стороне республики Донецка. На другой стороне повстанец из Украины сделал нам совсем короткий допрос: «Что вы хотите сделать?» – «Подарить детям мандарины…» – «Проезжайте!».
ДИССОНАНС: Какова обстановка на границе ?
Н. Ф.: Российские таможенники проверяют все транспортные средства на предмет военного оборудования, оружия или запрещенных товаров. Проход между двумя странами не свободен со стороны России. Однако украинский пост в руках ополчения. Они не проверяют ничего. Они всецело опираются на работу русских пограничников.
ДИССОНАНС: Каковы ваши первые впечатления?
Н. Ф.: Пограничный пост оказался театром главных боевых действий. Большая часть зданий по-прежнему взорвана и сожжена. Есть некоторое количество сбитой техники, обугленных танков и орудий, которые лежат повсюду. На стенах видны последствия стрельбы и несколько воронок, из-за которых нужно крепко держать руль на дороге. Нас ожидал микроавтобус гарнизона Снежного. Внутри бойцы, одетые в камуфляж. Во время нашего разговора по дороге мы узнали, что первый был фермером, а другой – рабочим на заводе. У них не было оружия. Оружие их ждало в машине полиции в пяти километрах от внутренней территории. Мы сделали короткую остановку в первой деревне, Степановке, которая была эпицентром боевых действий в августе прошлого года. Из сотни домов этого хутора многие были полностью разрушены, обстреляны и подвергнуты бомбардировкам, особенно в центре города. Несколько обугленных танков оставались в тех же местах, где их сбили летом. Один житель пришел на нашу встречу и рассказал нам, как его сын был убит украинским солдатом в тот момент, когда он вышел на улицу, услышав шум танка. Деревня явно была разрушена и только несколько домов оставались целыми. Разрушенные дома латали, как могли, поскольку оставшиеся жители планировали там зимовать. На дороге г. Снежного, мы остановились также на Саур Могиле, символ борьбы против нацизма [самая высокая точка Донбасса (277 м.), холм схватили с рук дивизии СС « Тотенкопф » в 1943 г., по цене 23 000 человек, все имя написаны на памятнике, – прим. ред.]. Памятник сегодня полностью разрушен в результате боевых действий лета 2014 года.
ДИССОНАНС: Как вашу гуманитарную миссию была принята в г. Снежное?
Н. Ф.: Мэр города ждал нашего приезда. Он принял нас в окружении своей службы безопасности. Он поблагодарил за нашу помощь, но подчеркнул, что им больше всего нужно, чтобы восстановилась экономика и заказы на заводах. Школы были открыты, чиновники получали часть своей зарплаты, только несколько жителей дезертировали. Жизнь города продолжалась, все шло своим чередом, но местные органы власти предпочитали бы на самом деле работу, чем гуманитарную помощь. Мэр говорил нам, что все наши подарки можно было покупать на месте. Это просто объем денег, который не хватает в Донбассе. В следующий раз, мы могли бы вернуться только с деньгами и покупать на месте.
ДИССОНАНС: Кто получал подарки?
Н. Ф.: В мэрии есть список семей в бедственном положении, и мы, в сопровождении двух социальных работников, посетили пять из них. Самая запоминаемая встреча, когда мы посетили бабушку, которая заботилась об ее внучках после исчезновения их родителей. Когда мы приехали в квартиру, старушки там не было. Две девушки сказали нам через дверь, что они не могли открыть без присутствия их бабушки. Мы сообщили, что мы принесли конфеты и девушки не смогли удержаться, чтобы все таки нам открыть. Они взяли их. Затем мы закрыли дверь и ждали на лестнице, пока придет бабушка. Увидев нас, она была очень тронута, плакала, даже сказала, что это был ее лучший день в течение нескольких последних месяцев. Ее ситуация была не самая драматическая, но, например, у нее было не достаточно денег, чтобы купить батарейки для слухового аппарата одной из девочек, которая стала почти глухой от бомбардировок. Мы дали им 1000 рублей (6 месяцев батарейки). Самое полезное, что мы могли подарить, являлось не едой и не теплой одеждой, так как этого было более или менее в достатке. Настоящими подарками были те, которые выходят за обычные рамки, когда бюджет ограничен, например, шоколад в праздничном упаковке. В списке было много многодетных семей с младенцами, в которых отец был летом убит. Эти люди считают, что практически вся Европа против них, и им необходимо знать, что есть люди солидарные с ними, осознание этого сильно успокаивает их. Реакции всех всегда были очень трогательны.
Мы также посетили детский дом, где осталось всего три ребенка из 15 имевшихся до войны. Этих 12 детей увезли украинские силовики на Западную Украину, когда они отступали. Дети, присутствующие рисовали танки и самолеты, которые бросали бомбы. Все остальное из еды мы оставили в мэрии, которая взяла на себя обязательство по распространению в школах, так как мы останавливались только в выходные дни.
ДИССОНАНС: Ссылки Второй мировой Войны широко представлены в риторике восстания в восточной Украине, термины, как « борьба против фашизма » и « бандеристы » для обозначения украинских войск, например. Местное население имеет ли по-настоящему чувство, что они ведут последнее сражение Великой Отечественной Войны?
Н. Ф.: Это правда. Когда вы поговорите с местными жителями, они представляют власть Киева, как банду мятежников, которые опираются на ядро жестких неофашистов из регионов западной Украины, которые сотрудничали с нацистской Германией, и все это финансирует США. Опекунство страны со своими иностранными министрами в отчуждении ЕС хочет только позиционировать НАТО на границах России, чтобы разместить на них базы и подготовить нападение на Россию, параллельно с присвоение ресурсов и богатств Донбасса. Именно поэтому они хотели показать нам памятник Саур Могила, чтобы объяснить нам, насколько они пострадали, и особенно насколько их унижали. Для них, умышленное уничтожение этого памятника единства региональной и общей истории силами Киеве – это плевок на могилы своих предков. Все очень ясно в их головах: они провели референдум, в соответствии с их правом на самоопределение. Демократия победила [11 мая 2014, 89,07 % избирателей Донецка и 95,98 % Луганской проголосовали за независимость своих регионов, – прим. ред.], и, если в Киеве не уважают этот выбор, получается, что украинские власти недемократичны. Следовательно, эти люди борются за свою независимость и за историческую территорию.
ДИССОНАНС: Как население видит свое будущее?
Н. Ф.: Люди, в целом, оптимистичны. Накопление жертв среди гражданского населения обстрелами украинцев усиливаются каждый день, их определение и создает климат взаимопомощи и сопереживания, который, как это ни парадоксально, создает обстановку теплой товарищеской атмосферы. Настроение получается удивительно воодушевляющее и вежливое, несмотря даже на нестабильную ситуацию. Мечта жителей-это строить то государство, основаное на морали и добродетели. Я прочитал, например, что в конституции Новороссии, что ростовщичество будет запрещено! Манера рассуждения малого, но храброго народа Донбасса остается удивительной и невероятно подрывной в том, что она хочет сохранить свою душу в окружении универсальной глобальной ярмарки коррупции, которая характеризует нашу эпоху.
