Первая попытка гей-парада в 2001 году завершилась кровавой бойней, когда тысячи патриотов напали на несколько сотен демонстрантов-гомосексуалистов и охранявших их сотрудников полиции. В то время, через два года после войны в Косово и бомбардировок НАТО, причинами насилия и недовольства называли незрелость всего сербского общества, и накопившуюся за десятилетие югославского распада негативную энергию. Однако вторая попытка гей-парада, в прошлом году, спустя семь лет, не смогла даже состояться и была тихо отменена властями, которые не чувствовали себя в состоянии защитить 300-400 манифестантов, несмотря на готовность выделить впечатляющие силы полицейского развёртывания: более 7 000 человек, в том числе из антитеррористических подразделений. Полиция опасалась более, чем 15 000 контр-манифестантов, которые могли бы залить город огнем и кровью, как это имело место во время акций протеста после провозглашения независимости Косово в 2008 году. Несмотря на эти риски, «прозападное» правительство Бориса Тадича пообещало, что в 2010 году парад будет.

Заручившись этим обещанием, в это воскресенье, 10 октября 2010, около 300 манифестантов (добрая половина из которых была иностранцами, в основном, из других стран ЕС), защищённые 6 000 полицейских и вертолетами, устроили на несколько часов «парад» в центре Белграда. Накануне сербское православное движение «Двери» провело восьмитысячную мирную демонстрацию против гей-парада. В день парада протесты были уже не такими мирными. Шесть-семь тысяч молодых патриотов устроили на улицах сербской столицы беспорядки и столкновения с полицией. Насилие достигла такой интенсивности, что полиции, чтобы восстановить контроль над ситуацией, пришлось использовать броневики. Результаты белградского гей-парада 2010: один миллион евро ущерба, 150 раненых и более 250 арестованных. При этом 85% граждан Сербии по-прежнему против проведения гей-парадов, и лишь 11% – нет. Таким образом, можно задаться вопросом: а что же побуждает сербское государство делать всё, чтобы этот парад состоялся? Учитывая, что Сербия уже подала свою заявку на вступление в Европейский Союз в декабре 2009 года и ожидает вскоре статуса «официального кандидата на вступление».

Ответ, очевидно, стоит искать всё же в другом месте, и связан он с политической обстановкой в Сербии в течение многих лет. Несколько последних политических событий кажутся весьма значительными для стоящей перед Сербией дилеммы: «Косово или ЕС». После провозглашения вердикта Международного Суда (МС), которые признали одностороннее провозглашение независимости Косово в 2008 году не противоречащим международному праву, сербский парламент принял проект резолюции в адрес Европейского союза, которая признаёт, что Белград «отказывается утверждать незаконность независимости Косово». На прошлой неделе тот же парламент принял резолюцию «осуждающую» преступления, совершенные против сербов и в отношении граждан Сербии во время конфликтов, которые разрушили бывшую Югославии в 1990-х годах, но «осуждаются» только жертвы воздушных ударов НАТО с марта по июнь 1999 года.

Всё ещё не интегрированная в ЕС и уже почти потерявшая Косово, Сербия в настоящее время пребывает в тяжёлой экономической ситуации, с 20%-ной безработицей и средней заработной платой в 320 евро. Правительство констатирует спад своей популярности – менее 22% в настоящее время, притом, что президента Тадича поддерживают только 45% членов даже его собственной партии. С другой стороны, «оппозиция» спокойно ждет. До недавнего времени в политическом отношении она представляла собой относительно патриотический блок, благодаря Сербской радикальной партии (СРП). Её лидер Воислав Шешель добровольно сдался Международному трибуналу по Югославии в 2004 году. Скоро он должен выйти оттуда (если не повторит судьбу Слободана Милошевича), так как суд до сих пор не в состоянии доказать какой-либо его ответственности за вменяемые ему в вину преступления. В 2007 году СРП даже стала первой политической партией в Сербии, официально враждебной ЕС и открыто пророссийской. Это стало причиной раскола в радикальной партии в 2008 году, приведшего к созданию Сербской прогрессивной партия (СПП), которая, наоборот, поддерживает интеграцию Сербии в ЕС и отношения с правящей коалицией, что позволяет ей оттягивать часть консервативно-патриотического электората.

С другой стороны, сербские власти очень хорошо знакомы с силой и взглядами «националистических групп» на улицах. Они, устроив спонтанные демонстрации, обеспечили падение режима Милошевича в октябре 2000 года. Некоторые из этих молодых людей, фанаты «Црвены Звезды» (прим. пер.: Delije – название многочисленной группировки (организации) болельщиков белградского футбольного клуба, в переводе – «герои») представляют собой тот же контингент, из которого лидеры сербского военизированного ополчения набирали своих бойцов. Ныне обвиняемые в имевшем место в воскресенье насилии, называемые западными СМИ «неонацистами», они в 2000 году были награждены прозападным сербским радио В-92 за «мирное разоружение полицейского участка»! Прошло десять лет и те же националисты выступают против независимости Косово и против правительственного курса на интеграцию в ЕС, которую считают противоречащей традиционным ценностям сербов.

Структурированные и взаимосвязанные, они становятся серьёзной политической силой, развитой и сильной, с разнообразной деятельностью, множеством сочувствующих и механизмами самофинансирования. У правительства нет контроля над ними и нет, в условиях огромного недоверия со стороны населения, возможности бороться с ними, разве только тотальными репрессиями. Именно поэтому часть лидеров патриотических организаций были арестованы заранее (как, например, Младен Обрадович, лидер «Образа», которого могут приговорить к 12 годам тюремного заключения «за насильственные действия»), или находятся за границей (как Миса Вачич и Игор Маринкович, лидеры «Наших-1389»). Маринкович дал в субботу 16 октября интервью, поясняя методы полицейской борьбы с такими как он, вплоть до пыток и принуждения к даче ложных показаний и самооговорам.

А президент между тем заявил, что «борьба с этими экстремистами – ключевой приоритет для страны, особенно важный для евроинтеграции, так речь идёт о борьбе с фашистами».
Как и год назад, парламент вскоре усилит «борьбу с насилием», чтобы пресечь деятельность «организованной преступности и экстремистских групп, угрожающих безопасности граждан и собственности». В то же время в сербской прессе началась кампания, указывающая, что источники финансирования сербских патриотов находятся в России. В столкновениях сербских фанатов с итальянской полицией после квалификационного матча «Евро-2012» обвинены главари мафиозных банд, занимающихся наркотраффиком и заинтересованные в политической дестабилизации в Сербии. Пропагандистская кампания, призванная сделать «патриотов», «мафию» и «насилие» синонимами, также использует тему убийства в 2003 году бывшего либерального премьер-министра Зорана Джинджича. А вице-министр Италии по иностранным делам Альфредо Мантика, как по заказу, в ходе визита в Белград заявил, что «акты насилия в ходе гей-парада в сербской столице и в Генуе могут стать препятствием вступлению Сербии в Евросоюз», и что «определённые силы, враждебные вступлению Сербии в ЕС, стараются подорвать этот процесс».

Это, пожалуй, главная причина проведения гей-парада в Белграде. Помимо того, чтобы потрафить могущественному гей-лобби в Брюсселе, преследуется цель дать повод для дискредитации, компрометации и нейтрализации всех сил, сколько-нибудь способных поднять дискуссию перед лицом возможного признания независимости Косово в ходе присоединения к ЕС. В интервью РИА «Новости» исполнительный директор вашингтонского «Центра Никсона» Пол Сандерс (Paul Saunders) сказал: «Сербия может войти в ЕС и без признания независимости косовской провинции». Можно даже представить, что медленность процессов евроинтеграции списывается на противодействие оппонентов власти, скрывая её собственную некомпетентность и ошибки. Конечно, у изолированной Сербии вряд ли есть иной выход. Многие хотят евроинтеграции, и это было подтверждено последними выборами, а сербское правительство, кажется, сыграло все возможные карты в попытках противодействовать признанию независимости Косово правовым путём. Но что Сербия получает взамен?

Её экономика всё ещё не оправилась от бомбардировок самолётами тех стран, с которыми теперь Сербия хочет объединится в ЕС. Альфредо Мантике можно было бы напомнить, что в ведущей стране ЕС Франции обычным делом являются уличные беспорядки, а в самой Италии нередко насилие на футбольных стадионах. Потеря Сербией Косово, похоже, станет окончательно «официальной» прежде, чем она вольётся в семью Брюсселя. На таком фоне гей-парад – не главная новость, но возможно это первая акция, направленная на то, чтобы выявить ту часть сербского общества, которая не пойдёт на компромисс. После чего испытать арсенал средств (демократических и не очень, включающих прикормленную полицию), которыми можно было бы противодействие этой части сербского общества нейтрализовать.