Многие комментаторы и аналитики попытались подвести политический итог первого года третьего срока Владимира Путина, то есть его девятого года на посту президента Российской Федерации и тринадцатого года на вершине российской политики.
Первый президентский срок Путина начинался в крови, с организованной попытки дестабилизировать Чеченскую республику, что привело ко второй чеченской войне. Этот первый срок будет также отмечен захватом заложников в московском театре в 2002 году и взрывом в московском метро в феврале 2004 года. Второй срок также начинался трудно, с двойным терактом в самолетах в августе 2004 года, отвратительным захватом заложников в бесланской школе и нападением в 2005 году в Нальчике на здания правоохранительных органов. В 2010 и 2011 тоже будут свои теракты, в метро и в аэропорту Домодедово. Однако усиление борьбы против террористических структур на Кавказе значительно снизило способность этих ячеек наносить удары по всей России и, особенно, по российской столице, являющейся целью по причинам, разумеется, политическим. Ситуация с терроризмом улучшилась почти на всей территории России.
Политическая ситуация также стабилизировалась. Парламентская оппозиция не больше не в состоянии, как было 10 или 12 лет назад, одержать победу на основных выборах, поскольку только Коммунистическая партия может попытаться затмить «Единую Россию», партию (вероятно, скорее следует говорить о платформе) центристскую и консервативную.
Но коммунистическая партия и националистическая Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского страдают от длительного пребывания во главе партий этих лидеров, которые политически конкурируют с конца СССР. Любопытно, что эта своего рода усталость так же, и даже в большей степени, поражает оппозицию, как и власть, и это вопреки прогнозам многих экспертов.
Непарламентская и находящаяся в меньшинстве оппозиция, которая осенью 2011 объединила несколько десятков тысяч протестующих, вполне логично задохнулась, ослабленная скандалами, внутренними разногласиями, и, вероятно, отсутствием какой-либо политической программы. Здесь нет ничего удивительного, год назад я пытался объяснить, что принадлежащая к среднему классу молодежь (так называемый «креативный класс») не решается уступить руководство демонстрациями оппозиции радикалам, например, крайне левым, готовым на насильственные действия, даже на терроризм.
Иллюстрация: одна моя знакомая, журналистка государственного телеканала, рассказала мне, что ходила на Болотную, но когда она увидела, во что превратились эти митинги, а именно в оккупацию кварталов, чтобы играть на барабанах и спать на улице (в прошедшую эпоху лозунга «Occupy Moscow»), она сказала, что ноги ее там больше не будет. Это движение, бледная копия американского проекта, тоже находящегося в упадке, быстро умерло. Моя знакомая в конце концов на выборах проголосовала за Прохорова, не слишком понимая, за кого положить свой бюллетень в урну для голосования.
Опросы показали, что молодежь, вопреки распространенному мнению, доверяет оппозиции не больше, чем власти. Даже если многие молодые люди поддерживают власть, в то же время они выступают против бюрократов и административной системы, как и большинство россиян. Хотя Владимир Путин остается политическим фаворитом молодежи, за ним следуют Владимир Жириновский и Михаил Прохоров, подавляющее большинство опрошенных молодых людей не принимали участие в каких-либо демонстрациях оппозиции. Елена Омельченко, руководитель Центра молодёжных исследований Высшей школы экономики, полагает: «У молодых людей каша в головах. Национализм сосуществует с либерализмом».
Эта смесь двух тенденций, в высшей степени противоречивых, может породить новое разнородное направление, одна из форм которого незаметно возникла вследствие эволюции, которая произошла на российской политической сцене за последние 18 месяцев: национал-демократическая идеология.
Некоторые члены российской Общественной палаты (консультативного органа при Кремле) рассчитывают на появление нескольких националистических партий, способных на ближайших выборах конкурировать с парламентскими партиями. Это будущее “поправение” гражданского общества российские власти, очевидно, предвидели, что выразилось в появлении в руководстве сильных националистических фигур, к примеру, Дмитрия Рогозина или Сергея Глазьева, бывших членов политического движения «Родина».
Можно предположить, что от Болотной-2011 в ближайшем будущем останется не так уж много. Как писал Дмитрий Ольшанский чуть более года назад: «Люди, которые вышли на демонстрации на Болотной и Сахарова, стали жертвами оптического обмана (…) Они думали, что представляют собой весь российский народ в целом, но в этом они ошиблись (…). Чем дольше Путин сохранит власть, тем больше будет шансов увидеть мирную и гармоничную эволюцию российского общества. Националисты, в конечном счете, все равно захватят власть, это неизбежно. Но чем позже придет этот день, тем более цивилизованными они будут».
Можно ли представить, что в будущем российская политическая сцена будет разделена между центристским блоком (сконцентрированным вокруг «Единой России» и / или Общероссийским народным фронтом) и блоком националистическим? И что если реальная оппозиция, которая с 1991 года и до сегодняшнего дня была коммунистической, станет в будущем оппозицией националистической?